Редакция Football-Fun делится высказываниями легендарного голкипера, шумевшего как на поле, так и за его пределами.
Несмотря на буйный характер, Сергей Овчинников заслужил повсеместное уважение — опытный голкипер выиграл всевозможные трофеи в России, а также заработал имя, защищая цвета «Бенфики» и «Порту». Уверенность, серьезность, чувство обостренной справедливости и умение вытащить фактически «мертвый» мяч сделало Овчинникова культовым персонажем. Примечательно, что болельщики окрестили вратаря с характерным «конским» хвостиком «Боссом» — так он управлял командой…
Вашему вниманию цитаты и мысли легендарного стража ворот — Сергей всегда говорил предельно четко, ясно и по делу.
***
«Родился я не хлюпиком, но и не крепким — я называю таких рахитосными. Здоровье было не богатырским, решили укреплять его плаванием, футболом, единоборствами. От них я вообще из худого стал квадратным».
«Футбол — это театр, и ты должен играть для зрителя. Людям это нравится».
«Футбол — это работа, за которую платят деньги, которой ты отдаешь часть здоровья и времени. Но это всего лишь игра. Жизнь — совсем другая вещь. Есть люди, для которых футбол — все. Для меня он никогда не был на первом месте».
«Я — капитан команды, бл*!».
«Выставлял косу на аукцион — никто не купил».
«Человек, не страдающий психическими заболеваниями, трагедий из спорта делать не может».
«Чем больше футболист думает, тем хуже играет».
«Сильная команда всегда находится под давлением и всегда выплывает».
О зарплатах: «Легенды о зажравшихся футболистах по большей мере созданы СМИ. Кому-то нужно было натравить народ на бедных футболистов. На самом деле хоккеисты, баскетболисты в среднем больше получают. Притом что у нас очень непростой чемпионат. Очень непростой и специфичный. Вспомните, сколько и каких звезд к нам приезжало — и чего? Халк по 30 мячей за сезон отгружал?».
«В современном футболе сфера деятельности тренера очень большая. Одному человеку просто не под силу охватить всё, каким бы гениальным он не был. Это, во-первых. А во-вторых, кто-то хочет быть Наполеоном, а кто-то — нет».
«Я как тренер в первую очередь приверженец дисциплины. Как игровой, так и бытовой. Со мной футболистам всегда весело, но они знают, что есть грань, которую переходить не имеет смысла. Им легче умереть на поле, чем умереть в раздевалке».
«Я никогда не судил о своей карьере и карьерах других по выигранным титулам».
«Я доволен своей карьерой. Я играл очень долго, и, заметьте, хорошо. Поэтому, когда почувствовал, что все, пора уходить, так и сделал».
О специфике игры в «Динамо» Сухуми: «Если команда дома выигрывает, то пока игроки уходят с поля, им люди кидают деньги. Мы как-то победили, идем в раздевалку. Ребята постарше говорят: «Выпусти футболку из трусов». Я удивился: «Зачем?» Они — мне: «Выпускай, выпускай. Теперь поднимай!» Я поднял, и в эту образовавшуюся нишу полетели деньги. Пятьдесят рублей, самые разные суммы. В итоге собрал полную футболку денег. Бросали не всем, только тем, кого они сочтут нужным. Но все равно каждый уходил с поля только так: вдруг кто-то подкинет?».
О конфликте с арбитром Игорем Захаровым: «Просто сорвался, бывает. Я человек, как и любой другой. Да, я допустил ошибку, и буду отвечать за нее. Думаю, что красная карточка была показана справедливо. Таких ситуаций бывает множество. КДК рассмотрит. По-моему, максимальное наказание — это как раз 10 матчей. Физического воздействия на арбитра не было. Вот если бы я его ударил или толкнул — тогда… Человек обычно сначала думает, а потом жалеет. Но я не жалею. Это случилось – что сейчас размазывать сопли, просить какого-то снисхождения».
Во время интервью с журналистом: «Еще один такой вопрос, я тебе в лоб дам».
О переходе из «Бенфики» в «Порту»: Из «Бенфики» в «Порту» попасть напрямую нельзя — болельщики загрызут, тебе будет трындец. Чтобы нормально перейти из одного большого португальского клуба в другой большой, надо поиграть за какую-нибудь маленькую команду. Но на самом деле я подписал с «Порту» четырехлетний контракт, и меня на год отдали в аренду. Но для болельщиков была другая версия — Овчинников перешел из «Бенфики» в «Алверку».
«Меня дико раздражает, когда наш человек называет себя болельщиком того же «Манчестер Юнайтед». Какой Манчестер? Ты где его видел-то?! Самое главное, что «Манчестер Юнайтед» эти болельщики не очень-то нужны. Родился ты там, где нет нормального футбола — ну так за хоккей болей! У меня в мыслях никогда не было болеть за иностранный клуб, хотя я ездил по заграницам и видел какие-то команды. Наоборот, думали, что надо быть сильнее их».
«Мне всегда только хорошее говорили с трибуны. Люди же нормальные — понимают, что я пришёл работать. Были пятыми — поднялись на первое место. Значит, и моей заслуги частичка есть. Чего ж на меня кричать?».
«Когда играешь на публику, тебе кажется, что своими словами ты заводишь, раздражаешь соперника. Допускаю, что у зрителей какие-то выходки могли вызвать недоумение».
«Главная моя неудача — уход из «Локо».
О том, как просматривал Гильерме: «Я только закончил играть и курировал у президента Семина молодежную команду, вратарей в школе. Вдруг звонок: «Сережа, приезжает совет директоров — надо лично потренировать Гильерме. Одного. И дать ему оценку. А то есть подозрение, что зря за него заплатили». Нам выделили поле, дали мячи. И весь совет директоров — Липатов, его зам Красновский, Юрий Палыч, другие известные личности — человек десять за воротами выстроились, наблюдают. Я Гилю по-португальски подкалываю: «Смотри, как ты популярен. Это все по твою душу». Он удивленно смотрит: «А ты откуда португальский знаешь?» «Играл там, — говорю, — было дело». Как факт, именно я дал Гильерме путевочку».
«Юрий Палыч пихал и через минуту забывал. Меня, правда, не трогал. Вратари — это вообще биомашины, не подвластные эмоциям и переживаниям. Кто подвержен — не играет в воротах. У меня жизненная позиция четкая: меня можно ударить, но на меня нельзя орать. Есть за что — возьми палку, ударь. Я пойму. Но унижать меня при всех никому не позволю. Я пресекаю эти моменты сразу. Если старший человек, просто разворачиваюсь и ухожу. С равным по-другому могу себя повести».
«Юрий Палыч мне тоже многим обязан. Если бы у меня, тренера, был такой вратарь, я был бы счастлив! И работать с такой командой, какой был тогда «Локомотив», тоже верх счастья! Там не только тренер управлял игроками, но и они — тренером. Мы все искренне его любили и уважали, он для нас был номер один. Мы были семьей, никто не считал, кто сколько получает. Это было счастье, его важно чувствовать. Тренеры часто говорят футболистам: «Выиграли? Забудьте и готовьтесь дальше». Я — наоборот: «Выиграли? Запомните, как было хорошо!».
«Больше всего ненавижу две вещи: хлебные крошки и «Спартак».
О приглашении «Спартака»: «Когда «Спартак» во второй раз спросил, то я четко сказал Старостину: «Николай Петрович, вы зря тратите время». Он давай за свое: «Как же ты отказываешься — Лига чемпионов же!» Отвечаю ему: «Николай Петрович, да хоть межпланетный кубок! Вопрос в другом: вы — «Спартак». Я вас уважаю, но принципиально играть за вашу команду не могу». «Спартак» — это соперник, которого мне всегда хотелось обыграть, выше которого мне всегда хотелось быть. Хотя в основном выше были они».
«Третье приглашение «Спартака» я придумал, чтобы в «Локомотиве» дали квартиру».
«Не могу болеть ни за «Спартак», ни за ЦСКА».
«Кубок УЕФА выиграли Игнашевич, Акинфеев и Жирков, а не Вагнер с Карвалью, которые играют на «чистых мячах». Так и меня поставь, я такие пасы раздавать буду - только забивай».
«Победа «армейцев» в Кубке УЕФА – неудача для нашего клуба».
«Гораздо лучше сыграть дважды в полуфинале Кубка кубков, чем один раз выиграть Кубок УЕФА неизвестно у кого».
«Вратарю надо думать о том, как бы голы не пропускать, а не о сборной. Поверьте, ни один игрок, выступая за свой клуб, не думает о сборной. Да что там сборная…. У нас мало вратарей, что ли?»
О привлечении Александра Головина в сборную: «Капелло спросил: «Сережа, у тебя есть два футболиста для тренировок?». Опа — Чернов, Головин. Капелло вообще не догадывался об их существовании. Откуда он мог знать игроков дубля? Фабио попросил пару ребят из ЦСКА, чтобы не вызывать из других городов. Я и «пролоббировал» Сашу с Никитой. Видите, как хорошо получилось: Головин сейчас в «Монако», Чернов — в обойме ЦСКА. Понятно, что Головин и без меня был талантливым парнем — сам себя сделал. Но приятно осознавать, что и мы определенный толчок ему дали».
«На самом деле я спокойный. Эмоции мне чужды. Будучи тренером, не могу на футболистов накричать или раскритиковать их. Это не всегда хорошо, но не хочу переступать через свои принципы».
«В каких-то вещах я сам виноват — не очень умею дружить. Я по жизни волк-одиночка».
«Кто-то же должен быть «плохим парнем».
«Я не настолько часто смотрюсь в зеркало, чтобы обращать внимание на пустяки».
«У меня обостренное чувство справедливости. Если я считал, что кто-то поступает не по совести — по отношению ко мне, друзьям, семье, — конечно, мог вспылить, еще что-то сделать».
«Мне не стыдно за свою жизнь, но и гордиться особо нечем».
«Чем старше человек — тем вреднее. Ворчать стал больше. На всех. Включая жену. По поводу и без».
«Когда задают вопрос, я оцениваю – глупый он или умный. Если нахожу его глупым, то и ответ должен быть соответствующим».
«Для людей, с кем ты живешь, для них твой футбол — программа по телевизору, которую можно переключить».
«Считаю, что это плохой пример — хоть раз в жизни увидеть выпившего отца. Для меня так. Я не знаю, как люди, но я не могу представить, чтобы мой сын увидел меня пьяным хоть раз».
